Неточные совпадения
…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце
в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки,
кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает все это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при
последних усилиях, но еще
раз начинает лягаться.
— Ламберт, я вас прогоняю, и я вас
в бараний рог! —
крикнул Андреев. — Adieu, mon prince, [Прощайте, князь (франц.).] не пейте больше вина! Петя, марш! Ohe, Lambert! Où est Lambert? As-tu vu Lambert? — рявкнул он
в последний раз, удаляясь огромными шагами.
— Господа, — начал он громко, почти
крича, но заикаясь на каждом слове, — я… я ничего! Не бойтесь, — воскликнул он, — я ведь ничего, ничего, — повернулся он вдруг к Грушеньке, которая отклонилась на кресле
в сторону Калганова и крепко уцепилась за его руку. — Я… Я тоже еду. Я до утра. Господа, проезжему путешественнику… можно с вами до утра? Только до утра,
в последний раз,
в этой самой комнате?
— Oui, oui, messieurs; deux fois l'equateur, messieurs! [Да, да, господа, два
раза экватор, господа! (фр.)] Когда замечательный своей полярной стужей напиток окончен и вообще пить больше не надобно, Кетчер
кричит, мешая огненное озеро
в суповой чашке, причем
последние куски сахара тают с шипением и плачем.
С той поры он возненавидел Балашова и все мечтал объехать его во что бы то ни стало. Шли сезоны, а он все приходил
в хвосте или совсем
последним. Каждый
раз брал билет на себя
в тотализаторе — и это иногда был единственный билет на его лошадь. Публика при выезде его на старт смеялась, а во время бега, намекая на профессию хозяина,
кричала...
— Что это! бунт! —
крикнул sous-lieutenant и, толкнув замершую у его ног женщину, громко
крикнул то самое «пали», которое заставило пастора указать сыну
в последний раз на Рютли.
Варвара Петровна на этот
раз не
крикнула: «Вздор, вздор!», как повадилась
в последнее время покрикивать очень часто на Степана Трофимовича, а, напротив, очень прислушалась, велела растолковать себе подробнее, сама взяла Шекспира и с чрезвычайным вниманием прочла бессмертную хронику.
Оно, кажется, очень поразило его своею неожиданностью; он не верил, что его накажут, до
последней минуты и, когда повели его по рядам, стал
кричать: «Караул!»
В госпитале его положили на этот
раз уже не
в нашу, а, за неимением
в ней коек,
в другую палату.
— Да что ты торгуешься,
в самом деле? —
закричал запорожец. —
В последний раз: скажешь ли ты мне или нет, где теперь Тимофей Федорович?
— И
в последний: женщины двух
раз подобных вещей не говорят! —
крикнула она ему вслед.
— Налей ему, Парфен! —
закричал хозяин. — Добро, выпей, братец,
в последний раз…
Что-то
крикнул Поликарп, но Саша не слыхал: с яростью, мутившей рассудок, и невыносимым отвращением он
раз за
разом выпустил десять зарядов маузера, вертя стволом, как жалом,
последние пули кидая вниз,
в мертвую уже, залитую кровью, разметавшуюся тушу.
Раз госпожа и крестьянка с грудным младенцем на руках подошли вместе; но первая с надменным видом оттолкнула
последнюю и ушибенный ребенок громко
закричал; — «не мудрено, что завтра, — подумал Вадим, — эта богатая женщина будет издыхать на виселице, тогда как бедная, хлопая
в ладоши, станет указывать на нее детям своим»; — и отвернувшись он хотел идти прочь.
Чудеса!» Не знаю, догадался ли Харлов о том, какие мысли бродили
в головах его «подданных», захотел ли он
в последний раз покуражиться, только он вдруг открыл форточку, приставил к отверстию голову и
закричал громовым голосом: «Повиноваться!» Потом он захлопнул форточку.
— Не будет! —
закричал Харлов
в последний раз и, чуть не сбив с ног входивших кастеляншу и дворецкого, бросился вон из дому… Кубарем прокатился он по двору и исчез за воротами.
Шерамур все провожал нас до
последней стадии, — даже нес мой плед и не
раз принимался водить туда и сюда мою руку, а
в самую
последнюю минуту мне показалось, как будто он хотел потянуть меня к себе или сам ко мне потянуться. По лицу у него скользнула какая-то тень, и волнение его стало несомненно: он торопливо бросил плед и побежал,
крикнув на бегу...
— Что тетушка? — говорила тетушка, входя
в кухню и тяжело дыша; она была очень толста, и на ее груди могли бы поместиться самовар и поднос с чашками. — Что там еще тетушка? Ты тут хозяйка, ты и распоряжайся, а по мне их, подлецов, хоть бы вовсе не было. Ну, вставай, боров! —
крикнула она на Пантелея, не вытерпев. — Пошел с глаз!
Последний раз тебя прощаю, а случится опять грех — не проси милости!
— Уходи! — сурово сказал Кузьма Сотник и толкнул старика ногой
в спину. — Уходи и ты, Васильке!.. Бузыга! —
крикнул он тотчас же, повернувшись к умиравшему конокраду. — Слышь! Я тебя
в последний раз спрашиваю: кто с тобой был?
Невзирая на всю эту ужасную обстановку, было несколько выражений, сказанных Феклушею с таким чувством, что они произвели впечатление на публику, а слова Софонисбы: «Прости
в последний раз!», говоря которые, она бросилась
в объятия Массиниссы, второго своего супруга, — были проникнуты такою силою внутреннего чувства, такою выразительностью одушевленной мимики, что зрители увлеклись; взрыв громкого рукоплескания потряс театр, и многие
закричали «браво»; но это не поправило дела: трагедия надоела до смерти зрителям, и когда, по окончании пиесы, мы с Алехиным и несколькими приятелями Плавильщикова вздумали вызывать дебютантку, — общее шиканье и смех заглушили наши вызовы.
И Саша мой любил его рассказ
Про сборища народные, про шумный
Напор страстей и про
последний час
Венчанного страдальца… Над безумной
Парижскою толпою много
разНосилося его воображенье:
Там слышал он святых голов паденье,
Меж тем как нищих буйный миллион
Кричал, смеясь: «Да здравствует закон!»
И
в недостатке хлеба или злата,
Просил одной лишь крови у Марата.
А именно: он уже вышел из калитки на улицу, уже простился с Эмилией,
в последний раз крикнув ей «Adieu, Zuckerpüppchen!», как вдруг мимо его прошмыгнул человек невысокого роста и, обернувшись на миг
в его сторону (ночь давно наступила, но луна светила довольно ярко), выставил цыганское худощавое лицо с черными густыми бровями и усами, черными глазами и крючковатым носом.
До солнечного восхода она веселится. Ясно горят звезды
в глубоком темно-синем небе, бледным светом тихо мерцает «Моисеева дорога» [Млечный Путь.], по краям небосклона то и дело играют зарницы,
кричат во ржи горластые перепела, трещит дерчаг у речки, и
в последний раз уныло кукует рябая кукушка. Пришла лета макушка, вещунье больше не куковать… Сошла весна сó неба, красно лето на небо вступает, хочет жарами землю облить.
—
Последний раз спрашиваю: пустишь ты меня или нет? —
крикнул он вдруг пронзительным голосом, точно
кричал в поле на ямщика. — Каналья!
В это время Жучок отдалялся все более и более от берега. Сначала шел он по грунту реки, потом, потеряв его под собою, погрузился, вынырнул, опять погрузился и исчез. Что-то
в воде забурчало. Минута, и все затихло, только
в том месте, где он
в последний раз погрузился и исчез, образовался водяной круг, и тот скоро сгладился. Так покончил с собой Киноваров. Если бы он тонул по неосторожности, то, наверно, боролся бы с водою и успел бы
крикнуть.